Заложение Петром Великим Петербурга - факт беспрецедентный. Ни одна из европейских стран тогда, около 1700 года, не пыталась основать город такого масштаба, тем более новую столицу великой империи. При основании Петербурга Петр Великий применил вместе две хорошо ему известные разновидности военизированных поселений: крепости европейского типа с регулярными предместьями-форштадтами и так называемые «адмиралтейства» - укрепленные верфи с правильно распланированными слободами мастеровых. И он возвел Петропавловскую крепость и Адмиралтейство, а при них регулярные форштадты. Военная и военно-морская функции были обеспечены.
Но царь думал именно о столице и стал разрабатывать дальше мысли о регулярном городе с прямыми улицами и домами, построенными по единым правилам, городе, в котором должна была осуществиться владевшая им утопия о жизни государства, подчиненной строгому порядку. Пространство, выражавшее своей регулярностью «порядок» жизни в империи возникло на Васильевском острове благодаря Доменико Трезини, который разработал план Петербурга 1714 года и расположил «столичный город» именно здесь. Преобладание главной оси - будущего Большого проспекта, регулярность перпендикулярных ей улиц-каналов, идущих от берега до берега, об этом свидетельствовали. Идея нового облика стала стилеобразующим фактором и обеспечила возникновение характерного, именно петербургского барокко.
Важнейшие особенности Петербурга возникли в правление императрицы Анны Иоанновны. Тогда в северной столице появились русские архитекторы с европейским образованием. Петр Великий в 1716 году отправил молодых людей учиться «различным искусствам» за границу - в Голландию и Италию. Среди них выделялся своей одаренностью Петр Еропкин. Он окончательно определил направление Невского, Гороховой улицы и Вознесенского проспекта от окраины к Адмиралтейству, ориентируясь на его шпиль, и по его проекту в этой же части города распланировали большой жилой район - Коломну. Еропкин создал изысканную в своей сложнейшим образом устроенной регулярности оправу грандиозного барочного организма Петербурга. В нее Франческо Бартоломео Растрелли и мастера, близкие ему, вставляли, будто драгоценные камни, великолепные дворцы и церкви. Именно драгоценность была качеством, которое дало городу барокко эпохи Елизаветы Петровны.
При Екатерине II в Петербурге возник классицизм как знак смены царствований. В течение полувека он охватил собой ткань города. Другим стал его облик, а не планировка. Здание Академии художеств и Новая Голландия, церковь Св. Екатерины и ограда Летнего сада, Эрмитажный театр и Ассигнационный банк, Троицкий собор Александро-Невской лавры и Таврический дворец в градостроительном отношении продолжили традиции Еропкина и Растрелли.
По-настоящему классицизм восторжествовал в Александровскую эпоху. Барочная жилая застройка тогда же в значительной части исчезла, и к концу 1820-х годов Петербург вновь приобрел стилистическое единство - теперь на основании классицизма.
Если попытаться найти в историческом развитии города «формулу красоты» Санкт-Петербурга, то, вероятно, она могла бы прозвучать следующим образом. Строгая регулярность архитектурных замыслов Петровской эпохи, которой была придана эмоциональная динамичность барочных перспектив, приобрела вечное великолепие благодаря своему облачению в торжественные формы императорского классицизма.
Целиком посвящён 125-летию Государственного Русского музея, величайшей сокровищнице отечественного искусства, один из номеров журнала («РИ» IV/2020). Именной высочайший указ об учреждении Русского музея был подписан 14 апреля 1895 года императором Николаем II во исполнение намерения своего «незабвенного родителя», «почившего монарха» Александра III. За прошедшее время музей стал обладателем самой крупной и полной коллекции изобразительного искусства в стране и мире, она насчитывает 400 000 единиц хранения.
Автор первой публикации – генеральный директор Государственного Русского музея Владимир Гусев – обращает народную память к полному историческому названию, которое до 1917 года носила возглавляемая им культурная институция: Русский музей императора Александра III; называет картины, приобретенные и заказанные для национального собрания царем-основателем. О мирной экспансии роскошных старинных зданий, расположенных в центре Санкт-Петербурга и значительно расширивших возможность демонстрации разросшейся более чем за столетие коллекции, – в статье «Ансамбль дворцов Русского музея» писал Владимир Пучков.
О памятниках иконописи, портретной сюите «Смолянок» Д.Г. Левицкого, скульптуре П.П. Трубецкого и других убедительных примерах спасения от гибели выдающихся произведений, о коллекциях М.К. Тенишевой, А.Н. Бенуа, А.П. Остроумовой-Лебедевой, переданных в Русский музей и ставших гордостью собрания, – в целом ряде публикаций.
Евгения Петрова
